Странник.
Я так устал от всех этих чертовых дневников... Что бумажные, что электронные... Все записки в блокнотах, в файлах, они ничего не приносят... Лишь замораживают в себе кусочки отчаяния, боли, что рвались наружу в тот момент...
Я уже давно не пишу стихов... И песен давно не пишу... Все, что писал, я безжалостно скомкал и выбросил, сжег, закрыл. Кому это нужно?
Музыка - те же кусочки... Только не всегда это кусочки боли... И это радует.
Странная штука - весь этот мир. Нет, не только то, что можно увидеть глазами...
Воспоминания, которым уже без малого пол тысячи лет... И все так ясно, словно было вчера. А может, я просто сошел с ума. Но они не отпускают. А я чувствую до мурашек на коже.
Я словно рыба в воде, которая не понимает этого. Или может в воздухе. Периодически. Все странно.
Я осел. Может быть. Нет, так и есть. Иногда.
Я хотел бы прикоснуться к тому, чего нельзя увидеть, к тому, о чем не догадываются другие, к тому, чего другие даже допустить не могут... Я уже давно стою на пороге этого, иду рядом, и все никак не могу наконец дотянуться... Глупец.
А может просто сошел с ума.
Я уже давно не пишу стихов... И песен давно не пишу... Все, что писал, я безжалостно скомкал и выбросил, сжег, закрыл. Кому это нужно?
Музыка - те же кусочки... Только не всегда это кусочки боли... И это радует.
Странная штука - весь этот мир. Нет, не только то, что можно увидеть глазами...
Воспоминания, которым уже без малого пол тысячи лет... И все так ясно, словно было вчера. А может, я просто сошел с ума. Но они не отпускают. А я чувствую до мурашек на коже.
Я словно рыба в воде, которая не понимает этого. Или может в воздухе. Периодически. Все странно.
Я осел. Может быть. Нет, так и есть. Иногда.
Я хотел бы прикоснуться к тому, чего нельзя увидеть, к тому, о чем не догадываются другие, к тому, чего другие даже допустить не могут... Я уже давно стою на пороге этого, иду рядом, и все никак не могу наконец дотянуться... Глупец.
А может просто сошел с ума.